Этот месяц март, и почти весна,
Этот день, по счету восьмой с начала,
По дороге шла вся в цветах толпа,
Ничего в округе не замечала.
И ползла толпа, и несла в руках
Все печенье, торты, "Буратино" и прочее,
И по ящику тети в цепях и цветах
Малышам говорили : "Спокойной ночи."
И, браслетами звякая, произнесли :
" Спи, моя радость, усни..."
В результате ушами хлопанья
Люди не придавали значения
И не слышали хруста и топанья
Из подвального помещенеия.
В тусклом свете коптилок бензиновых
Трое там принимали клиентов,
И виднелись рубахи резиновые
Из-под фартуков из брезента.
И по локоть рубахи закатанные,
А на руках перчатки пластмассовые.
На глазах очки непрозрачные,
Стекла копотью засаленные,
На губах усы обозначены,
Не узнать никак, но узнали мы.
Будто первого, что пожилистей,
Не Сережей зовут, не Андрюшею,
За пятак свинячий, щетинистый,
Люди доктора звали Хрюшею.
Заседал второй за большим столом,
На лице отражая идиллию,
Шерсть расчесывал перед зеркалом,
Люди доктора звали Филею.
Ни к чему глазом пялить тщательно,
Есть еще один, ты заметь его,
От него отдавало зайчатиной,
И Степашкою звали третьего.
Так трудились бригадой милою
Там Степашка и Хрюша с Филею,
А Кондратий агентом работал -
Окружал он клиентов заботой.
И с крестами машины синими,
Рефрижераторы-холодильники,
Привозили клиентов с линии,
Доставляли в подвал, родименьких,
Где Степашка с Хрюшей и Филею
Топоры точили напильником.
Вдоль стены, погруженные в вечности,
И зимою стояли, и летом,
Все консервные банки с конечностями
Полюбившихся больно клиентов,
Все покрытые слоем пыли,
Кто в спирту, а кто в формалине.
И ценилась на редкость дорого,
Колпаком стеклянным закована,
Голова директора морга,
Голова профессора Доуэля.
Он на пятке покойнику голому
Выводил номера незаконные,
И за это отрезали голову
Пострадавшие и знакомые.
Но на самом деле не верь им ты,
Пострадал он за то, что жалел цветы.
Он цветы не дарил нашим женщинам,
Только глазом косил в лучшем случае,
И не больше того, и не меньше,
Нехороший он был, приставучий, но
Вдруг Кондратий стоит на пороге,
А с Кондратием шутки плохи.
При наличии твердого знания
Хрюша клялся, усами двигая :
" Не дарил он цветы, это знаю я."
( Врать ему запрещала религия. )
Доктор Хрюша вращал кулаками,
Клялся клятвою комсомоловой,
Но однако своими руками
Колпаком накрывал он голову,
Говорящую мысли навязчивые,
Неразборчивые и сбивчивые,
А вокруг, чрезвычайно вкрадчиво,
Доктор Филя ходил на цыпочках,
Потирал свои руки мохнатые,
Выдавал выраженья крылатые.
Поздравляем мы дорогих Троллей ,
Ну а также всех пионервожатых,
И хотя сегодня не юбилей,
Всем цветы и за руки подержать их,
Пожелаем здоровья, счастья всем,
Напророчим, подобно бабкам мы,
Чтоб остались красивыми насовсем,
И, конечно, цветы охапками.
Ну, еще бы, не хочется, право,
К докторам попасть на расправу.